Бумажные дирижабли, выпущенные из окна, стремительно вращались и, подхваченные ветром, плавно уносились к облакам. Один из них при запуске ударился о карниз и полетел вниз. – Смотри! – воскликнул Алик, указывая на нижний балкон. – Там черепаха в фанерном ящике сидит! – Это Кешкина черепаха, ему недавно на день рождения подарили. Хочешь, приходи завтра в три часа, у них в это время никого нет, спустимся вниз по водосточной трубе и поиграем с черепашкой? – Вот еще, да у нас в зоокружке таких черепах штук двадцать. А дед у Кешки, я слышал, какой-то знаменитый ученый? – Иван Иванович? Да, профессор! – В какой науке? – Вроде физик или математик, знаешь, какой умный? – Умный, говоришь? – Алик загадочно ухмыльнулся. – А давай хохму одну сделаем? Я недавно книжку читал про известного физика, и мне у него одна хохма очень понравилась. Слушай! – Алик наклонился и шепотом изложил свой план. На следующий вечер Иван Иванович уютно дремал в своем любимом кожаном кресле, закрыв лицо развернутой газетой. К нему подошел внук и требовательно дернул деда за штанину пижамных брюк. – Деда! – Кешка протянул Ивану Ивановичу черепашку. – Смотли, а селепаска усе вылосла! Иван Иванович поцеловал внука в теплую светлую головку. – Черепахи растут очень медленно, – назидательно произнес он, – ну, иди, поиграй. Но Кешка с настырностью, достойной профессорского внука, упрямо возразил: – А наса Маска (Машка) ластет быстло. Всела она влесала в колобку, а сегодня усе вылосла! – и Кешка протянул деду коробку, в которой они принесли черепашку из зоомагазина. – Хм, – удивился профессор. Действительно, черепашка едва влезала в коробку по диагонали. – А может это не та коробка? – усомнился Иван Иванович. – Нет, та колобка. Наса Маска ластет так быстло, потому сто холосо кусает, – пояснил Кешка недогадливому деду. – Она усе съела всю капусту! – Этого не может быть, – заволновался профессор, – там же был целый качан! Иван Иванович лично осмотрел на балконе абсолютно пустой посылочный ящик и уважительно погладил черепашку, которая была раз в пять меньше качана капусты. – Феномен, феномен, – изрек профессор и снова поцеловал внука в голову, – А ты молодец, – похвалил он Кешку, – настоящий ученый должен быть очень внимательным. Давай вместе наблюдать, как растет наша черепашка. Иван Иванович прошел в комнату, достал из ящика буфета портновский метр и, обмерив, панцирь черепашки вдоль и поперек, аккуратно записал результаты в блокнот. Черепашка была возвращена в ящик, и Кешка положил туда новый качан капусты. На следующий день вечером Кешка с черепашкой в руке встретил деда в прихожей. – Как наша акселератка? – поинтересовался дед, снимая резиновые калоши. – А Маска снова вылосла! И съела всю капусту! – заявил внук. – Этого не может быть! – упрямо возразил профессор. Он прошел на балкон и тут же убедился в поспешности своего высказывания. Черепашка не влезала в коробку даже по диагонали. Обмер показал, что она выросла в длину на полтора сантиметра. Иван Иванович спустился на первый этаж и пригласил для консультации доцента Судакова – высокого сухопарого мужчину в больших роговых очках. – Я, конечно, не специалист по рептилиям, – заявил Судаков, внимательно рассматривая черепашку поверх очков, – но заявляю совершенно определенно, что расти так быстро они не могут! Я вам, разумеется, верю коллега, – Судаков отодвинул блокнот с записями замеров, – но этого просто не может быть. – «Потому что этого не может быть никогда?» – съязвил профессор. – До этого я и сам додумался! Давайте вместе измерим ее панцирь, а завтра посмотрим? И черепашка была вновь обмерена и помещена в ящик с обильной едой. На следующий день Машка выросла уже на два сантиметра, ящик был абсолютно пустой, и теперь глубокомысленное «хм» сказал уже доцент Судаков. Он долго и внимательно рассматривал черепашку через сильную лупу, наконец, попросил карандаш и сделал на панцире какие–то пометки. На следующий день, рассматривая эти пометки, Алик презрительно ухмыльнулся: – Ученые! Небось, хотят узнать, как это она так быстро растет. А очень просто! – и он достал из сумки новую черепашку большего размера и карандашом сделал на панцире точно такие же пометки. – Это последняя, – вздохнул Алик, – самая большая. Неделю черепашка отсутствовала в ящике, ее куда-то носил на обследование доцент Судаков. А еще через три дня Кешка встретил профессора в прихожей. – Как наша Машка? Еще помещается в ящике или заказывать новый? – пошутил дед. – Маска саболела, – печально сообщил Кешка, – совсем нисего не ест, – и, вздохнув, добавил: – и стала уменьсаться! – Что, что? – заволновался профессор, – Уж этого точно не может быть. – Когда она быстло лосла ты тосе говолил: «Не мосет быть», – ехидно заметил Кешка. Не снимая обуви, Иван Иванович прошел на балкон. Ящик был заполнен едой, а дно завалено черепашьим пометом. И без замера было видно, что черепашка уменьшилась. – Обратите внимание, коллега, – заметил Иван Иванович обалдевшему Судакову, – раньше, когда она быстро росла, помета не было вообще, а сейчас почти четверть ящика. Это вам ни о чем не говорит? – Все, шабаш! – заявил Алик, водворяя настоящую первую Машку в ящик и высыпая туда дополнительную порцию черепашьего помета, собранного из всех террариумов зоологического кружка, – теперь дело за наукой. Как говорит руководитель нашего зоологического кружка: «наука может объяснить все».
